Девять дней Сани Кошмачкова
День девятый — не последний
Саня пришёл в начале мая. Дядю Ваню похоронили в конце апреля. Ходил Саня чернее тучи — человек новый, огромный, стройный, мускулистый. А потом пропал.
Появляется. Где, спрашиваю, был. В Алтайке, говорит. Думал как жить дальше.
А Алтайка — это посёлок при въезде на водохранилище (50 километров от города), там гаражи были для моторных лодок. И отец нашего одноклассника его очень любил и ключи всегда давал.
А ещё (упущено за беглостью повествования), в квартире Сани жило нечто. С детства, как я её видел, глаза мои пытались разгадать её. Неглаженый серый брючный костюм, серая кепка набекрень. Прикид блатной из другой эпохи, но мужской. Но в нём, будто уверенная в себе жила и перемещалась женщина. Не могут так мужчины костюмы носить.
И вот Саня мне говорит:
— Ты помнишь Саню, у нас жила, в мужском всегда ходила?
— Помню? Она нормальная?
— Нормальная, умная и добрая. Она была другом отца. В бригаде у него работала. Меня отец в честь неё назвал.
А я только знаю, что все женщины давно выведены из специальностей в добыче на рудниках. Что были раньше сумконоски, кто за взрывником заряды носил. А в войну и Матрёна Фёдоровна — бабка моя на добыче стояла.
— И что говорю?
— Она с Богом говорила и меня научила. Научила, что с ним всегда пообщаться можно и что он любое желание выполнит за которое ты ответить сможешь.
— Как ответить?
— Важно не попросить больше того, что можешь вернуть...
— И что?
— Я уехал в Алтайку чтобы пообщаться с Богом.
— И?!
— Мы поговорили. Он меня услышал.
Саня не вернулся в вечерний институт, а стал комсоргом той организации на стройке, что создала комсомольско- молодёжную бригаду.
Наверное, на тот момент, это была освобождённая должность. Он ходил в синем пиджаке джинсах и белой рубахе. Очень импозантно, как сказали бы, выглядел. Всё благодаря новой своей атлетической фигуре. Вырос до 193 см, кажется.
В вольную борьбу он вернулся.
Там был всё тот же тренер Владимир Владимирович, а в комсомоле появился свой тренер — первый секретарь организации.
